Белгород. Губкин. Старый Оскол.
Наверное, живописать вам о том, как мы жарили шашлык или тусовались на конференции, смысла не имеет. Всё как у всех, как всегда, включая вино и привычные анекдоты. А вот о Курской Дуге или Прохоровке, где в бою участвовали 1200 танков, немеряно артиллерии, самолетов и несчитано солдат, писать мне довольно сложно.
Поэтому повествование будет рваным и эмоциональным.
5-го июля 1943 года гитлеровцы решили зажать наши войска в тиски, начав наступление от Орла с одной стороны и от Курска - с другой. И понеслось.
В Белгороде просто не осознаешь цифр людских потерь, просто не умеешь сложить это все в голове. А наш рассказчик этак спокойно, этак заученной скороговоркой: "У этой школы было расстреляно более двух тысяч русских солдат и офицеров, вероятно, в их числе были и гражданские...".
30 километров от Белгорода. Сады - огороды, беленькие мирные дома, улыбающиеся ребятишки, сплошь этакие рязанские физиономии. А в 43-м все эти хатки и поля за ними были сплошь усеяны трупами. Бились действительно за каждую пядь - на расстоянии семи километров бои шли 14 дней. Четырнадцать! Отступали - группировались - наступали. Жара. Что было с трупами, которые, конечно, никто не хоронил, дело понятное. Поэтому могила безымянного солдата на Белгородчине приобретает, знаете ли, совсем другое значение. Ибо и впрямь было столько неузнанных, неучтенных, бездокументных...
Нурсаил Затонов. Командир минометного расчета. Кончились патроны, и парень бился автоматом - просто фигачил немцев прикладом по головам. Выжил, правда, был тяжело ранен. Только в 68-м году выяснилось, что он, оказывается, был представлен к Герою Советского Союза, причем посмертно. Произошла какая-то путаница, мужик же, отлежав в госпитале, закончил войну в Болгарии, и знать не знал, что в Белгородском мемориале его фамилия давно-давно стоит в списке погибших...
Прохоровка... Верите - не могу. Ну, стоит высоченная стела, а под барельефами Жукова и всякого такого - ласточкины гнезда. Хитрые птицы выбирают самые непродуваемые места и издалека кажется, что белейшая стела прошита очередями.
И - вспаханная земля. Не травинки - просто вспаханная земля. Чёрная. И несколько рощ - липовая, дубовая и берёзовая, ибо танковая битва под Прохоровкой приравнена к двум другим величайшим русским битвам - Куликовской и Бородинской. Вот потому и три рощи.
И - храм Петра и Павла. Первый храм в моей жизни, где на меня не шипели старухи, где светло-светло и свято-свято.. Видимо, люди, попадающие в этот храм прямо с Прохоровского поля, настолько отмыты внутри, настолько, настолько... Короче, нет более чистого храма в России.
И вообще, ребят, острейшее чувство Родины - это про Белгородчину. Едешь себе по мирным дорогам и сердце колет потому, что "а по бокам-то все косточки русские". И сколько их - никто не знает до сих пор.
Страшная земля. Кровавая. Светлая. Моя земля. Родина.
Поэтому повествование будет рваным и эмоциональным.
5-го июля 1943 года гитлеровцы решили зажать наши войска в тиски, начав наступление от Орла с одной стороны и от Курска - с другой. И понеслось.
В Белгороде просто не осознаешь цифр людских потерь, просто не умеешь сложить это все в голове. А наш рассказчик этак спокойно, этак заученной скороговоркой: "У этой школы было расстреляно более двух тысяч русских солдат и офицеров, вероятно, в их числе были и гражданские...".
30 километров от Белгорода. Сады - огороды, беленькие мирные дома, улыбающиеся ребятишки, сплошь этакие рязанские физиономии. А в 43-м все эти хатки и поля за ними были сплошь усеяны трупами. Бились действительно за каждую пядь - на расстоянии семи километров бои шли 14 дней. Четырнадцать! Отступали - группировались - наступали. Жара. Что было с трупами, которые, конечно, никто не хоронил, дело понятное. Поэтому могила безымянного солдата на Белгородчине приобретает, знаете ли, совсем другое значение. Ибо и впрямь было столько неузнанных, неучтенных, бездокументных...
Нурсаил Затонов. Командир минометного расчета. Кончились патроны, и парень бился автоматом - просто фигачил немцев прикладом по головам. Выжил, правда, был тяжело ранен. Только в 68-м году выяснилось, что он, оказывается, был представлен к Герою Советского Союза, причем посмертно. Произошла какая-то путаница, мужик же, отлежав в госпитале, закончил войну в Болгарии, и знать не знал, что в Белгородском мемориале его фамилия давно-давно стоит в списке погибших...
Прохоровка... Верите - не могу. Ну, стоит высоченная стела, а под барельефами Жукова и всякого такого - ласточкины гнезда. Хитрые птицы выбирают самые непродуваемые места и издалека кажется, что белейшая стела прошита очередями.
И - вспаханная земля. Не травинки - просто вспаханная земля. Чёрная. И несколько рощ - липовая, дубовая и берёзовая, ибо танковая битва под Прохоровкой приравнена к двум другим величайшим русским битвам - Куликовской и Бородинской. Вот потому и три рощи.
И - храм Петра и Павла. Первый храм в моей жизни, где на меня не шипели старухи, где светло-светло и свято-свято.. Видимо, люди, попадающие в этот храм прямо с Прохоровского поля, настолько отмыты внутри, настолько, настолько... Короче, нет более чистого храма в России.
И вообще, ребят, острейшее чувство Родины - это про Белгородчину. Едешь себе по мирным дорогам и сердце колет потому, что "а по бокам-то все косточки русские". И сколько их - никто не знает до сих пор.
Страшная земля. Кровавая. Светлая. Моя земля. Родина.
no subject
no subject
страшно это. вдуматься - каждый из этих оставшихся на поле, как-то жил, чего-то хотел, любил, уставал, смеялся, плакал... как любой из нас. И жить хотел не меньше. А "потери" считают на равне с танками, самолётами, прочей хренью. Коробит это мерзкое отношение к чужой жизни. Оно, может, тем и объясняется, дескать, Россия большая, бабы ещё нарожают....
no subject
Сама-то я родилась в Острогожске (до Белгорода - примерно 70 км), мама у меня тамошняя, но годы оккупации не помнит, была совсем маленькой.
Люблю те места, да и Белгород тоже люблю. Белые места, без преувеличения.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Я туда вернусь, всяко.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
да мы и тёзки к тому ж.
no subject
(+1)