prosvetj

Как-то с месяц назад

fleur_de_irk - в миру моя теплейшая приятельница Ирина, решила в честь своего (!) дня рождения отправить подарок... мне. Поскольку Ирина занимается собственноручным изготовлением украшений, то я ждала той посылочки ой с каким нетерпением! Во-первых - ручная работа. Во-вторых - Ира признанный мастер украшений. В-третьих - прямо скажем, получать подарки ни за что, просто так - это лично для меня случай редкий. Не балует меня мироздание простотаковыми подарками, ой, не балует!

И тут пришла мне квитанция. Бандероль. Вес - 0, 21 г. Будучи человеком с дырявой памятью, я не сразу сообразила, кто мне мог прислать бандероль с таким весом.
- Какая-то фигня, - задумчиво сказала я квитанции. - Что за вес такой странный? Что там может быть?
- М-да..., - сурово смялась углом квитанция на серой официальной бумажке и дрогнула фиолетовой печатью. - Совсем ничего не навеяло, а? Может, ковырнешься в памяти, а не будешь стоять столбом с отвисшей челюстью? Намекаю: бандероль из Израиля.
- Ах ты, господи! - завопила я, схватила сумку, на лету засунула ноги в шлепанцы и помчалась в мегаполисную жару - скорей-скорей, на почту!

Прогалопировав в направлении почты, я схватилась за ручку двери и влетела в означенное здание в предвкушении и восторге. Ира-то ведь сказала, мол, сюрприз есть сюрприз, не скажу, что я тебе там отправила, дождешься - тогда и узнаешь. Однако почта моих восторгов не оценила. Машины времени, дабы отправиться в прошлое, вовсе не нужно, уважаемые. Достаточно зайти на почту. Нет, не в центре Москвы - там ремонты и кондиционеры, хотя тётки всё те же, что и раньше. Зайдите в помещение обычной почты, скажем, в Отрадном, или на Павелецкой, или в Видном, да вот хоть на Коломенской - вполне подойдет. Почта встретит вас удушающей жарой, отсутствием кондиционеров, сумрачными лицами заприлавочных дам и знакомым с детства запахом сургуча. "Восьмидесятые, мама моя!" - скорей всего, подумаете вы - и будете правы.

В стеклянных стеллажах моей почты было пусто и пыльно. Правда, в одном из них - как последний оплот печтаной продукции - стоял глянцевый "Космополитен" карманного формата. Венец, так сказать, рекламной мысли почтовых работниц. Около нужной мне стойки стояла дама неопределенных тучных лет и килограммов и утирала пот, градом текущий с её обширного лица, кокетливым носовым платочком с вышивкой на уголках. На ногах монументальной дамы сидели резиновые сланцы со сплющенными от дамского веса пятками. На бюсте дамы лежали в ряд несколько золотых цепей.
- Мне бы узнать, - пискнула я, тушуясь под барсучьим взглядом сланцево-цепочной дамы.
- За мной будете, - густым баритоном сказала дама и обессиленно повисла на стойке локтями.
Я встала на цыпочки и увидела, что за бруствером высокой стойки сидит ещё одна печальная дама с лицом пожилого сенбернара - и изучает квиточки той, что стоит впереди меня. Алые папильоточные кудри почтовой служащей ясно давали понять две вещи: "Они не пройдут!" (кто бы ни были те они) и "В очередь, сукины дети!". Я послушно встала и начала обливаться потом, оплывая в пыльном почтовом мареве. Папильотки беседовали с обладательницей цепей и сланцев минут двадцать. За это время я избороздила просторы почты, послушала разговор дам из отдела выдачи писем и чего-то там ещё о вреде свежевыжатых соков и о том, как надо правильно заниматься шейпингом; изучила витрины, в которых призывно блестели аляповатые открытки, покрытые по краям лаком с блестками и требующие у клиентов почты поздравить "Любимую маму с днем рождения!", кого угодно - "С праздником!", молодоженов - "С днем бракосочетания!" и, наконец, "С тридцатилетним юбилеем!". Видимо, сотрудницы почты не предполагали, что юбилеи бывают и у сорокалетних, и у пятидесяти, и даже, при изрядной доле юмора, к которой склонна жизнь, у столетних. Сотрудницы почты имели в ассортименте только открытки для тридцатилетних юбиляров - и всё тут. Я в тоске поняла, что жизнь моя, в сущности, абсурд, а то, что я влачу существование и после тридцати - это, знаете ли, моветон и вообще. Тут сланцы и цепи отошли, слава богу, от бруствера - и я ринулась к папильоткам.
- Мне бандероль! - выдохнула я и, подпрыгнув, уронила квитанцию по ту сторону баррикады. Папильотки подхватили квитанцию и, судя по звуку, удалились в тягучие недра почты. Висеть на бруствере было неудобно, а мой рост не позволял мне видеть хоть что-то, не запрыгнув на него с разбегу, потому я тихо сползла с препятствия и в сотый раз изучила открытки.

Потом выяснилось, что я не заполнила обратную сторону квитанции своими паспортными данными, чем, судя по виду папильоток, нанесла им немыслимую моральную травму. Папильотки дали мне ручку, привязанную к длинной пластмассовой спирали, и стали ждать моего заполнения, возмущаясь каждой кудряшкой на затылке. К тому моменту я обреченно отупела и с трудом вспоминала знакомые буквы, дабы сложить из них собственную фамилию. Когда я с этим таки справилась, папильотки вдруг высунули из-за бруствера два любопытных глаза (на секунду мне показалось, что они у неё на ножках, как у улитки), отняли у меня квитанцию и сказали - "Письмо-то из Израиля... Опасная страна! Что там, в письме-то?!". Я, измученная идиотизмом, духотой, жарой и лично папильотками, мстительно вырвала из её протянутой руки письмо и брякнула первое, что пришло мне в голову - "Презервативы!".
- Ик! - изумленно сказали за моей спиной папильотки, но я нашла в себе силы не оглянуться, выходя.

В конверте, трогательно оклеенном изнутри мягкими пупырышками полиэтилента, было прелестное с жемчугом. То, которое на фотографии. Если хотите увидеть настоящую красоту и качественные фотографии (я-то полный пень, а не фотограф, я даже не знаю, как развернуть фотку) - это к Ирине в журнал. А я сижу счастливая, как маленькая. Чёрт с ней, в конце концов, с почтой, это ничего, я, если надо, и ещё потерплю - подумаешь! Даже если они так и не завезут открыток на все юбилейные возрасты.

Ир, такое тебе спасибо!