prosvetj

Ума вымыла пол. Первый раз лет за двадцать - сама вымыла, впечатлитесь! Подстригла газон и ногти. Да, приняла душ. Приготовила гречневую кашу из гречневой крупы, а не из этой дебильной, ну, которая в пакетиках с дырочками. Посмотрела на себя в зеркало и тихо поматерилась на две новые морщинки. Как раз перед приездом Вовы - такое западло, как еще назвать?

Ума вытащила пылесос и даже минуты три думала, как его включить. Но инструкции не было, а домработница была отослана еще прошлым вечером (ушла та домработница в шоке, глупо хихикая - потому что представила, как Ума сама варит себе утром кофе. Колики случились с нею, с домработницей, уже на лестнице). Короче, пылесос Ума поставила обратно, в пылесосную комнату. Дуршлаг положила в комнату для дуршлагов, тоже не найдя ему применения.

Ума открыла лаптоп и внесла запись: "Узнать у Мэри, на кой хрен мы держим дома лишнюю комнату для дуршлагов. Которые совсем в хозяйстве не нужны, кажется".

Потом Ума позвонила маме. Потом позвонила папе. И еще тетке в Эдинбург. Те все, конечно же, впали в шок. Ума обычно предпочитала слать им деньги, а вовсе не звонить. А тут - позвонила. Да еще всем троим. Они все решили, что Ума сошла с ума и мгновенно продали информацию разным глянцевым журналам, удивляясь, как это им раньше не пришло в голову - продавать информацию об Уме в журналы.

А Ума достала из темнушки (специальная комната, где Ума хранит носовые платки и постер с автографом Брэда Питта) платок. Носовой. И сморкнулась в него. Носом. И выкинула в окно. Платок мгновенно был подобран очередным папарацци и сдан в лабораторию, чтобы найти в организме Умы очередную болячку и продать информацию в глянцевый журнал. Это вам не тетка из Эдинбурга. У них, у папараццев, давно налажены связи с журналами, так что деньги капают бесперебойно.

Ну, настал вечер. Звезды там на небе. Свечи там в квартире. Романтика, короче.

А Вова, скотина, не приехал. Нажрался пива в своей гладковыбритой комнате и тупо проспал самолет.

Вот так и не случилось у Умы любви. Сама вся плачу и рыдаю.

30 лет назад моя мама училась в аспирантуре и жила себе в известном всем Доме Аспиранта. В те стародавние времена аспиранты жили не в отдельных светлицах со сплит-системами и пластиковыми окнами, а во вполне раздолбанных двухместных комнатах с разбитыми поколениями молодых ученых койками и унылыми лампочками Ильича под потолком. Мама у меня и сегодня дама во всех отношениях активная и неуёмная, а в пору своего аспирантства была и вовсе сущим энерджайзером. Оттого всякие партийные тётки, следившие, чтобы во вверенной им общаге все поголовно были идейными бойцами за коммунизм и морально стойкими кадрами, периодически умоляли её, чтобы она брала на поруки очередную гостью из там Гваделупы, Уругвая, Польши или Кубы. Мама в те поры с таким остервенением грызла гранит науки, что на глупости типа флирта не отвлекалась, чем снискала любовь тех самых партийных теток. Ну, точно я вам про мамановский моральный облик не скажу, но семейная легенда утверждает именно то, что мама, вдали от мужа и маленькой дочери (меня, разумеется) вела себя как истинный ариец, или там как жена Юматова в фильме "Офицеры" - не придерешься. Моя легендарная мама, таким образом, попадала на всех приезжих из совсем диких стран аспиранток.

И вот, в один из сумрачных осенних дней, который мама проводила в объятьях с томиком Платона, к ней завели гигантскую негритянку с необъятными бюстом и задом, абсолютно антрацитово чёрную. И нежно попросили, мол, Надюша, милая, у тебя ведь койка свободна, а тут к нам приехала целая Мерседес Бузон Кастельс, из самой Кубы приехала, она у нас уже училась в университете, а теперь вот будет продолжать делать это в аспирантуре. "Ты ж понимаешь, Наденька, - втолковывали маме, - это ж политический момент! Мерседес не была в СССР уже семь лет, многое забыла - помоги ей на первых порах!" Ставка на мамановскую сознательность была правильной, мама покряхтела и согласилась. Всё, чего у означенной Мерседес было светлого на её могучем теле в видимых всем местах, это внутренности рта и белки глаз. Ладошки были чуть светлее основного цвета, но все равно были чёрными, как южная ночь.

Мама приступила к воспитанию Мерседес. Та была тёткой взрослой, в Гаване у нее остались четверо сыновей и муж, но аспирантура открыла бы ей на Кубе такие блестящие перспективы, что муж, скрипнув зубами, согласился отпустить Мерседес в Москву, дабы обеспечить в будущем их детей. Но привычки у разных народов - дело тонкое, и как-то вскоре, вернувшись с занятий, мама унюхала некий отвратный запах, распространившийся по комнате. Источником запаха оказалась кастрюля, в которой затейница Мерседес вымачивала в уксусе рис. Мадам Бузон Кастельс сие блюдо казалось необычайным деликатесом, маму же чуть не вырвало. После чего Мерседес была выдворена вместе с кастрюлькой на кухню, в которой, общей аспирантской кухне, водились во множестве тараканы и не переводились грязь и запустение. Там горестная Мерседес поведала товаркам, что "Надья миня угнетает", а рис должно вымачивать в уксусе неделю, чтобы он был "совсем готов". Зная мамину брезгливость, товарки заржали и посоветовали Мерседес вылить рис и не париться, иначе, мол, "Надья" выгонит тебя вместе с кастрюлькой и прочим барахлом - и будешь ты жить в коридоре, гурманка! Мерседес, вздохнув, покорно рассталась с рисом - и пошла просить у мамы прощения.

Куба в те времена жила намного более трудно, чем сегодня, хотя и сегодня нищета кубинцев просто поражает. Оттого Мерседес экономила каждую копейку, чтобы мочь "куплять малчикам" одежду в Союзе. Сама же гигантская негритянка, жутко мерзшая в московские зимы, купила себе дивный набор мужского белья с начесом, чем и спасалась. Мамина подруга Сашка Лосева как-то мне рассказывала, что заходит она в комнату мамы за конспектами - и видит горько рыдающую Мерседес.
- Надья! - плакала Мерседес, - отчего ты ругаешь меня грязнулей? Я мою себя каждый день!
- Да? - злобно ответствовала ей мама из-за занавески, - А потом надеваешь на себя свое солдатское белье, не стиранное уже месяца два! Иди немедленно стирай, а то ночевать не пущу!

...Вот так и жили...

Апофеозом же эпопеи с Мерседес случился её отъезд на каникулы домой, в Гавану. Мама бежит с лекций, видит - у крыльца общаги стоит такси, возле - матерящийся таксист и странная фигура гигантских размеров. Мама с любопытством подходит ближе. Таксист, проклиная судьбу, пробует запихать огромные сумки в багажник. Бесформенная куча при ближайшем рассмотрении оказалась еще более экзотичной, чем издали. Мерседес Бузон Кастельс дамой была рачительной и за лишний вес багажа не собиралась платить в аэропорту ни копейки. Оттого она нашла верное решение: три набора белья с начесом (мужу и двум старшим сыновьям) были напялены ею на свое огромное тело. Три платья ситцевых - сверху. Мужнин костюм, купленный ему на день рожденья, Мерседес напялила поверх платьев, удачно прикрыв их количество пиджаком, а наличие портков с начесом на ногах закрыв костюмными брюками. Но не это срубило маму наповал. На голове Мерседес красовалась белая кроличья шапка-ушанка, но такого странного вида, что мама узнала, что это ушанка, только по тем самым ушам, подвязанным бантиком под подбородком Мерседес.
- Надья! - вскричала Мерседес, - Ты чуть не опыздала провожать меня!
- Что у тебя на голове? - обалдело спросила мама.
- Лампа, - шепотом сказала Мерседес.
С электроприборами на Кубе было тоже тяжело, оттого Мерседес приобрела своим мальчикам настольную лампу с гнущейся ножкой. Лампа весила прилично, и Мерседес нашла блестящий выход - угнездить её себе на башку, а сверху прикрыть ушанкой. Потому что её, мадам Бузон Кастельс, не станут взвешивать в аэропорту, как багаж.

Узрев до невозможности нелепый вид Мерседес с бесформенной ушанкой, отдаленно напоминающей цилиндр, на её курчавой голове, да ещё и оценив контраст между толстой черной физиономией мадам Бузон Кастельс и белых кроличьих ушаночных ушей, мама привалилась к такси и забилась в беззвучном хохоте. А добрая и наивная Мерседес, решившая, что мама рыдает от горечи расставания, стала гладить её своими черными ладошками по светло-пепельным волосам и ронять ей на затылок горькие тяжелые слезы из-под лиловых негритянских век...

Так, стоп, я ж обещала еще и про Фиделя Кастро! Ну что ж, он уже в те годы правил Кубой, вот только был немножко моложе.

P.S. Пиар приветствуется, лавры Зощенко не дают мне покоя и гонят на просторы юмористических интернет-изданий.

Филиппов лежал на своем диване, страдал и в сотый раз перечитывал книжный корешок в шкафу напротив - "100 способов сделать семейную жизнь счастливой". Филиппов был бы очень рад немедленно применить все сто способов одновременно, но жена покинула Филиппова три недели назад, уехав в командировку в далекую африканскую Руанду, где была какая-то там очередная эпидемия какой-то очередной малярии. Филиппов мечтал, чтобы жена его была бухгалтером, а вовсе не врачом, но жена, чмокнув его в нос, отбыла в Руанду, хохоча над его просьбой - "Родная, может, тебе поменять профессию?"

Первую неделю отсутствия жены Филиппов чувствовал себя свободной птицей, оттого надрался в пятницу и вернулся домой в состоянии "в лоскуты", без зонта, в грязнючих джинсах и кроссовках, с порваным непонятно как свитером в руках. Поболев в субботу, Филиппов подъел всё, что оставалось в холодильнике, и совсем заскучал. Свобода не нравилась Филиппову. Он тосковал и не знал, куда её деть. Она, свобода, не предполагала наличия ужинов и тихих укладываний спать после фильма, задушевных бесед с женой и семейных читок книжек в позе "попа к попе". Зато свобода щедро дарила ему пустой холодильник, кучу грязных вещей и общее недовольство жизнью. Может, и это не смогло бы сбить с Филиппова оптимизма, но вчера он сломал стиральную машинку, ибо непонятно как в барабан попали плоскогубцы, что, видимо, и послужило причиной поломки.

Повторяю,Филиппов страдал. Машинка была куплена недавно и принесла такую стирочную легкость в его семью, что Филиппов точно знал: жена просто убьет его за поломку. Денег на ремонт машинки у него уже не было (первую неделю отсутствия жены Филиппов кормил себя в ресторанах), занять было не у кого - на службе все вернулись из отпусков, а, между тем, у Филиппова кончились чистые носки. Совсем. Абсолютно.

- "Сто способов сделать семейную жизнь счастливой"..., - пробормотал Филлипов, уставившись на книжный корешок, - Написали б лучше чё полезное. Типа ста способов стирки носков в условиях сломаной машинки и отсутствия денег и жены... Я вот мог бы написать, а чего? Первый способ: стирка носков вручную. Второй - стирка носков трезвым. Третий...к-хм..ну, стирка пьяным. Голодным. Злым. Одиноким. Бля, безруким. Оттого - способ еще круче - стирка носков ошпаренным от неумения регулировать температуру воды в тазу. Стирка в кухонной раковине, а чего? Прикольно. Стирка на балконе. Стирка вдвоем с другом. С Валеркой, например, может, у него порошок есть. Иначе предстоит стирка мылом. Кстати, еще один способ - стирка мылом туалетным, нет ведь хозяйственного. Или стирка без мыла, м-да... Хотя что это тогда за стирка? Стирка носков непарных. Непарнокопытных! Стирка в ванной вместе с собой посередине - заодно и стирка себя. Стирка голым. Стирка одетым. Стирка... ТЁЩЕЙ!!!
Тут Филиппов представил выражение тещиного лица, коли он покажется на её пороге с баулом грязных носков - и отмел этот метод как невозможный в принципе.

На работе коллеги одарили Филиппова еще несколькими способами: стирка любовницей, стирка сестрой, стирка одноклассницей, стирка соседкой, стирка знакомой старушкой, у которой надо выбить слезу живописанием филипповских страданий, стирка лежа на диване (таз внизу), стирка у телевизора, стирка во дворе, дабы не произести дома разрушений, стирка в лесу, стирка в море или реке, стирка в прачечной (денег у Филиппова было в обрез и трата их в прачечной тоже не входила в его планы), стирка на работе, чтобы шеф, умилившись, поднял зарплату (Филлипов сказал жёсткое "Нет!", уверенный, что тогда его вовсе попрут с работы), стирка ногами (как будто давишь виноград, почувствуй себя итальянцем!), стирка, рыдая и зовя маму, стирка... Да, сто способов стирки общими усилиями с коллегами Филиппов набрал. Но книга не могла им быть написана, давило отсутствие чистых носков в частности - и литературного дара вообще.

Придя домой, Филиппов плашмя рухнул на кровать и стал вспоминать, где его шлепанцы. Впрочем, представив себя в костюме и шлепанцах на территории офиса, Филиппов отмел и этот вариант. Несчастный Филиппов стал всерьез обдумывать вариант нехождения на работу по причине липовой справки, которую могла бы сделать подружка жены, но тут в замочной скважине повернулся ключ...

- Шурка! Танцуй, я приехала! - раздался голос жены из коридора, - Так получилось, что мы раньше закончили, я к тебе сюрпризом! Рад?
Филиппов пулей сорвался с кровати и схватил жену на руки. И, простим его, даже прослезился от счастья.
Потом они пили чай с гостинцами, потом он получил по шее за сломанную машинку, потом было всё как у всех счастливых семейных пар, а утром, уходя на работу, Филиппов с умилением лицезрел в коридоре рядки постиранных носков, висящих на бельевых веревках.
"Лучший способ стирки носков - это стирка их женою!", - убежденно подумал Филиппов, смахнув слезу.

Описать сто способов стирки носков просил меня