Обмен жидкостями.

Всё шло к близости. Он записался в качалку, она села на дету. Гуляли, смеялись, он дарил ей цветы и конфеты. Она купила себе новый костюм с алым шарфиком, он отдал в химчистку светлое пальто. Он пригласил её домой, на "ужин при свечах". Она срочно записалась на педикюр и на укладку. Он вымыл пол и стёр пыль со всех видимых его мужскому взгляду поверхностей. Она готовилась красиво раздеться. Он репетировал перед зеркалом африканскую страсть и спиранье в зобу дыхания от нежности. Она сказала маме, что не придёт ночевать. Останется у подружки, ну-ну. Он сообщил отцу о том, что, вероятно, скоро перестанет быть холостяком. Она не стала перебарщивать с духами и ограничилась дезодорантом. Он ждал её в метро, в центре зала, втянув живот и расправив плечи.

Она вышла из вагона. Он обнял её и помял розы. Засмеялись. Пришли. Толкались в маленьком коридоре, чувствовали себя неуютно, скованно. Прошли в комнату, он налил вина, выпили, расслабились. А потом чёрт знает, как так получилось (а чёрт точно знает, вон, улыбка аж до волосатых ушей), но он заговорил на какую-то совершенно ненужную тему. Она обиделась. Он попытался исправить ситуацию и с перепугу нахамил ещё больше. Она резко ответила. Он тоже не стал терпеть. Она плеснула в него вином. А он... А он в неё плюнул.

Эх, бывает же. А ведь всё могло быть лучезарно.

Снова Кинг. "Сияние".

- Мам, почему папа потерял работу?
Выброшенная из раздумий Венди забарахталась в поисках ответа. Они с
Джеком уже обсуждали, как выйти из положения, если Дэнни задаст именно
этот вопрос, и диапазон ответов колебался от уклончивых объяснений до
чистой, лишенной всякого глянца, правды. Но Дэнни не спрашивал. Вопрос
прозвучал только сейчас, когда Венди чувствовала себя подавленной и меньше
всего готовой отвечать на него. Однако Дэнни не отводил глаз, возможно,
читая на ее лице смущение и делая из этого свои выводы. Она подумала, что
побуждения и действия взрослых должны казаться детям такими же
значительными и зловещими, какими кажутся опасные звери под сенью темного
леса. Детей дергают туда-сюда, как марионеток, а зачем и почему - они
представляют себе лишь смутно. Эта мысль опять привела ее в состояние,
опасно близкое к слезам, и, стараясь прогнать их, она нагнулась, подняла
сломанный глайдер и принялась вертеть его в руках.
- Дэнни, помнишь, папа тренировал дискуссионную команду?
- А как же, - сказал он. - Спор для потехи, да?
- Верно. - Она все вертела в руках глайдер, разглядывая название
"Спидоглайд" и голубые звездочки переводных картинок на крыльях и
спохватилась, что рассказывает сыну чистую правду.
- Там был мальчик по имени Джордж Хэтфилд, папе пришлось выгнать его
из команды. То есть, у Джорджа получалось хуже, чем у некоторых других
ребят. Джордж сказал, что папа выгнал его потому, что невзлюбил, а не
потому, что он не справился. Потом Джордж сделал гадость. Думаю, ты знаешь
об этом.
- Это он провертел дырки в шинах нашей машинки?
- Да, он. После уроков, а папа поймал его за этим. - Тут она снова
замялась, но теперь деваться было некуда, выбор сузился: то ли сказать
правду, то ли солгать.
- Папа... иногда он поступает так, что потом жалеет об этом. Бывает,
он не думает, как следовало бы. Не слишком часто, но иногда такое
случается.
- Он сделал Джорджу Хэтфилду больно, как мне, когда я рассыпал все
его бумаги, да?
ИНОГДА...
(Дэнни с загипсованной рукой...)
ОН ПОСТУПАЕТ ТАК, ЧТО ПОТОМ ЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ.
Венди свирепо заморгала, загоняя слезы обратно.

Я не умею так писать. В его исполнении текст тактилен. Осязаем. Те же буквы, те же слова, всё то же, но ведь главное, какие эмоции вызовет текст. Он умеет вызвать эмоции. Ещё какие. Даже не завидую - сижу, открыв рот, в который, черт побери, раз. Открыв рот. Открыв в прямом смысле. И мурашки, хоть и солнце за окном, и погоды, и природы...

Гениальный Кинг. Офигительный.