Как в кино.

Самый гениальный выдумщик в мире - жизнь. Истории из серии "как в кино" она подбрасывает в людские отношения с завидной регулярностью. Вот одна из них.

В начале девяностых, перед тем, как империя рухнула, Илью Андреевича перевели в Москву. Первый секретарь обкома партии одной из сибирских областей - это, знаете ли, фигура. И означенная фигура потому добралась до высокого поста, что была сильна и в подковерных интригах, и в управлении регионом, и в умении держать нос по ветру. И эта фигура была убеждена, что империя вот-вот рухнет, без вариантов. Приехав, получив жильё, перевезя семью и прикинув планы на будущее, Илья Андреевич решил, что пора и честь знать. И потихоньку, без штурмовщины, начал готовить свой уход - нет, не на пенсию, а на иную работу, в руководители собственного дела.
- Ну ты замахнулся! - сказала жена. - В этой стране и своё дело? Ну ты мечтатель!
- Прошу называть мою страну либо просто страной, либо как угодно, но без уничижительного "эта страна". "Эта страна" дала тебе и детям образование, воспитание и гарантированный кусок хлеба! - отрезал Илья Андреевич.
- Ну-ну, а за колбасой для этого хлеба надо стоять в очередях по полдня, - огрызнулась жена.
- Тебе-то? - усмехнулся Илья Андреевич. - Жене высокопоставленного партработника?
Усмехнулся, а про себя подумал, что вот же чёрт, дети выросли, уже по второму разу женился сын, уже развелась и осталась одна с ребёнком дочь, жене и ему уже за пятьдесят, а она так и осталась дурой, причем набитой. Кто застал те времена во вполне вменяемом возрасте, тот понимает, почему Илья Андреевич и в мыслях не держал развода - ну, подумаешь, не повезло ему, ничего страшного, партработники его уровня не разводятся, не одобряется "неразборчивость" в партийных рядах. Но когда дети покинули их дом, дом опустел. Жена осталась прежней: дай, достань, вырви, принеси, обеспечь, хочу - не хочу, денег много не бывает, почему нам дали всего лишь трехкомнатную квартиру (в Москве, на Кутузовском, ну-ну), мне тут скучно, у меня нет подруг, нет, работать не пойду - в общем, это было привычно, но на новом месте стало неожиданно утомительным. Он стал реже бывать дома, стал иногда ночевать на даче, жена не чувствовала холода - она всегда была малочувствительна к кому-то другому, её занимала её собственная персона - и только.

Об этом всё, до мельчайших подробностей всё, знала его секретарь-референт, Ирина. Нет-нет, никаких длинных ног и пышного бюста, Ирине Сергеевне было шестьдесят семь, не шуточки. Сухощавая, спортивная, ухоженная, она чем-то походила на знаменитую тётю Валю, Валентину Леонтьеву. И с первых дней своего перевода в столицу Илья Андреевич был с ней удивительно откровенен. Хотя бы потому, что она здорово старше, а, значит, никто не заподозрит его в шашнях. Отработав секретарем у высокопоставленных чиновников всю свою жизнь, Ирина Сергеевна знала всех, кого нужно было знать. Именно она не дала сделать ему на первых порах тех промахов, которые не позволили бы ему в будущем "отскочить по-хорошему". Да, он с ней делился. Непростительно размяк, наверное, но те, кто крутился в таких кругах, его бы поняли без раздумий - искренность в отношениях в подобных сферах является без преувеличения седьмым чудом света.

- Ирина Сергеевна, - сказал он ей как-то в пятницу, - а поедемте ко мне в гости, а? На дачу.
Ирина вопросительно и изумленно приподняла бровь.
- Одному худо, - честно сказал Илья Андреевич. - Осень, собаки за заборами воют как по покойнику, в самом деле. Я ж вас не на блядки, прости господи, зову, а в гости. Грибов вон набрал, угощу, мне белые в диковинку, в Сибири их сроду не видал, а тут прям море.
- Если вы исключите из своего приглашения мат, - подумав, ответила она, - то, пожалуй, давайте. Сама знаю, как неуютно на даче осенью.
У неё был взрослый сын, живущий своей жизнью, муж умер лет двадцать тому, так что женщиной она была свободной. А его брак исключал возможность отношений между ними. В общем, вечером на его дачу они поехали вместе, ненадолго заехав к ней. Переодетая в джинсы и свитер, Ирина Сергеевна выглядела его ровесницей, и он с удовольствием поглядывал на неё, ведя машину. Болтали, смеялись, он чувствовал себя мальчишкой, она, кажется, тоже была рада этой поездке. Сидели на веранде, пили чай с малиновым вареньем, смотрели на осыпающиеся яблоки, урожайный нынче год, девать их некуда.
- Я моченые ставлю, в бочонке, - сказала Ирина Сергеевна.
- В погреб, что ли? - удивился Илья Андреевич.
- Ну да. У меня ж тоже дача. По Дмитровскому направлению, далековато, но покой и умиротворение близко от Москвы не найти, - объяснила она.
- Ирина, - он положил руку ей на плечо и подвинулся поближе, - а давай уже на "ты" перейдем? Нет, на работе "Вы", конечно, но тут-то мы одни и видишь вот, сидим, чаи гоняем, прям будто родственники.

Что вам сказать, вышло так, как вышло. Илья Андреевич влюбился. Нет, не как мальчишка, впервые в жизни он встретил женщину, которая могла дружить с ним, не требуя ежедневных прыжков вокруг своей персоны, внимания ко всем мелочам её жизни, которая не говорила "дай", а предлагала вариант отношений, где с её стороны доминировало "возьми", "держи", "на", "бери сколько хочешь". Возьми всю мою радость, держи всю мою нежность, на тебе огромный мир, бери сколько хочешь моей души, моего сердца...

Он развелся. И женился на Ирине. Какой это был скандал! Его жена не успела ещё заиметь много друзей и подруг в Москве, но область, из которой он перевелся, клокотала. Женился на старухе! На пятнадцать лет его старше! Пожалуй, эта новость была почище падения империи, о неё чесали языки с гораздо большим вдохновением, чем о новость про приход к власти Ельцина. Бывшая жена Ильи Андреевича была раздавлена, оскорблена и унижена - ладно бы молоденькая, но эта! Эта! ЭТА! И она судилась за дачу (квартиру он даже в это лихолетье умудрился перевести на неё, выведя из ведомственного ведения, всё же не пацан, сообразил, что надо срочно крутиться). Он оставил ей машину и гараж, но она требовала дачу, требовала долю в его бизнесе, который он со своим заместителем уверенно повел в гору с первых же дней основания. Требовала, звонила, обзывала Ирину старой блядью, а его - козлищем и геронтофилом (вычитала или подсказал кто, сроду она таких слов не знала). Она устроила им тотальный кошмар, потому что уязвлена было до крайней степени. Как-то она закатила им гнусный скандал в магазине около их дома и все, кто даже и не подозревал о том, что эта приличная пожилая пара имеет за плечами такую историю и такую разницу в возрасте, узнали обо всём за две минуты, пока Илья Андреевич выталкивал бывшую супругу из магазина, а Ирина искала в сумочке успокоительное, брезгливо сжав губы. Илья Андреевич завел охрану. И приставил двоих бравых молодцов к Ирине Сергеевне. И два года старательно ограждал свою немолодую жену от нападок съехавшей с катушек жены бывшей. И два года был непростительно счастлив, счастлив бесконечно и неприкрыто. И любим.

Через два года Илья Андреевич умер от сердечного приступа в своем кабинете, мгновенно. Сидел обсуждал дела с тремя своими директорами, взялся за сердце, удивленно нахмурился, сказал "Чёрт возьми!" - и ткнулся лицом в стол.

Всё сказалось, думаю. Переезд. Слом эпох. Своё дело, которое даже сильным мира сего легко не даётся. Накал эмоций последних лет его жизни. Ну и скандалы жены, конечно. Всё сказалось, да. Но два года, целых два года, всего лишь два года, - были самыми счастливыми в его жизни. И я рада знать, что это у него было.

Ирина Сергеевна жива до сих пор. Живет себе светлой старушечкой в Торонто. Продав долю в бизнесе своего мужа, она стала прилично обеспеченной дамой - и уехала. Вон из Москвы, сюда я больше не ездок, да.

Такая вот история. Длинная пятничная история. Как в кино.

Я болею, потому невнимательна, найдете ошибки и опечатки - пожалуйста, отпишитесь