prosvetj | Пунктир.

Поднабралось за месяц, у кого плохое настроение - прочтите, должно помочь.

1. Рынок. Я тащу тяжеленный пакет с продуктами в сторону мясного отдела, думая о том, что мне влетит дома. Мне нельзя таскать тяжелое, я каждый раз думаю "куплю чуточку того и чуточку другого", в результате волоку неподъемные пакеты, за что на меня ругаются. Как научиться не набирать - не знаю. Кто знает, научите. Навстречу нам с пакетом идёт... не знаю, как описать. Человек-гора, короче. Нет, не груда раскачанных мышц в специальной майке с забавными лямками, которая позволяет всем вокруг удивляться той груде, наслаждаться, завидовать или мысленно крутить пальцем у виска при виде ландшафта телес гражданина. Нет. Мужику лет сорок. Где-то метр восемьдесят в высоту. И примерно так же - в ширину. Вместо майки-похвалюшки - просторная футболка, призванная скрыть габариты. Но их не скрыть. У мужчины та самая богатырская косая сажень, которая описана в сказках. Проходящие мимо отваливают при виде мужика челюсти. Мы с пакетом тоже делаем это, синхронно и автоматически. Мужчина понимает, какое производит впечатление на людей, потому привычно-доброжелательно улыбается и идёт себе дальше. А шея, бог ты мой! Это не шея, это Эверест какой-то!

Однако мужчина проходит, а мы с пакетом всё же идём в мясной. За грудинкой. Ставлю пакет себе под ноги и попинываю его по мере продвижения очереди, которая в мясном всегда, когда ни появись. И тут в мясной заходит этот гигант и встаёт за мной. При очередном пинке пакета он улыбается и говорит мне "А давайте я его вот сюда к стеночке поставлю. Вы не бойтесь, никто его не заберёт". И ставит пакет к стеночке.
- Пока вы здесь, я в этом уверена, - благодарно смеюсь я.
- Да, - говорит он и как-то очень ласково похлопывает себя по бицепсу под футболкой, будто у него там неожиданный подарок, а не рука. - Постара-а-алась матушка-природа.
Стою, улыбаюсь. Хотя бы потому, что испытываю ужасную симпатию к этому огроменному дяде в футболке размером с парашют. И отчего-то знаю, что он - хороший мужик. Вот знаю, и всё тут.

2. Звоню одному из значительнейших режиссёров "нашей с вами современности". Мне нужно скоренько получить от него ответы на три простых вопроса, прямо сейчас и по телефону.
- Женя, - говорит он мягко. - Я не могу ответить прямо сейчас, мне надо обдумать, понимаете?
- Ну Иван Иваныч, - канючу я, - ну пожалуйста, ну простые же вопросы, ну ерундовые, мне горит, у меня сроки.
- В вашем возрасте, Женя, - отвечает он, - все вопросы кажутся ерундовыми. Но это от молодости. Это с каждым бывает. Пройдёт.
Я ужасно психую, думаю "нашлась тут звезда!", хотя он никакая не звезда, а глыбища, так что психовать должен он на меня, а не наоборот.
- А если всё же по телефону, а? - торгуюсь я.
- Приезжайте-ка ко мне на "Мосфильм", хорошо? Тогда-то и во столько-то. И поговорим обо всём. Не бегите впереди паровоза, что ж вы вечно такая заполошная? Чтоб подсластить вам пилюлю, я вас хорошим кофе напою, договорились? - говорит он и, помедлив, добавляет. - Вы запомните, пожалуйста, очень вас прошу - все вопросы, возникающие в жизни, важные. Не бывает ерундовых вопросов. Пока запомните, а потом поймёте, просто я до вашего возраста понимания не доживу, старый я уже, Женя.
...Засело занозой. Не бывает ерундовых вопросов. Он ведь наверняка прав. Не. Бывает. Ерундовых. Вопросов. Ладно, пока просто запомню, а потом, даст бог, и впрямь пойму.

3. Две девчонки-студентки в маршрутке. Разговор ведется на их особом птичьем языке, смеются, дрыгают ногами, пинают в спинку моего сиденья, на котором важная я читаю книжку.
- Девочки! - изволю гневаться я. - Перестаньте сучить ногами.
- Да что ж все такие злые сегодня?! - возмущенно говорит одна из подружек. - Мы экзамен сдали! На пятерки! Нет бы порадоваться.
Я поворачиваюсь и смотрю на них. Одна рыженькая, с конопушками на носу, вторая тёмная, кареглазая, с хитрющими глазами. Обе счастливые до самого донышка, обе такие маленькие, такие глупенькие ещё, что прям по голове их погладить хочется.
- Поздравляю, чего ж, - улыбаюсь я.
- А держите конфету! Вот, нате! Барбариску! - говорит рыженькая.
Благодарю, беру конфету, катаю её на языке и она на мгновение, но очень отчётливо, возвращает меня в мой первый курс. В летнюю сессию. В послевкусие после сданного на пятерку экзамена по древнерусской литературе.

Сучите ногами и дальше, девочки. Почаще. Подольше. Пожалуйста, очень вас прошу!

4. Подхожу к подъезду с очередным тяжелым пакетом. Ставлю его на крыльцо и начинаю набирать код на домофоне. На лавочке у соседнего подъезда - мои любимые вездесущие алкаши.
- Вот не ходят, а летают вечно, что она, что мужик её. Торопятся! - говорит один поддатый гражданин другому. Громко говорит.
- Кто? - спрашивает второй.
- Да вон евреечка вон та, - объясняет первый.
Поворачиваюсь с целью тоже поглазеть на евреечку, которая не ходит, а летает. Оба мужика смотрят на меня, а один даже тычет в мою сторону пальцем. Поняв, что я всё слышала, смущенно утыкаются глазами в асфальт. Захожу в подъезд - хохочу. Вот так вот живёшь бок о бок с людьми и не знаешь, что моя откровенно татарская глумливая физиономия проходит у них по пятому пункту.

У меня сегодня хороший день. Хочу, чтобы и у вас он был хорошим, правда. Желаю вам этого изо всех щенячьих сил.