![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Москва - Симферополь.
Jul. 21st, 2008 11:32 amДавненько не ездила на поездах, отвыкла. Купе. Наши две верхние полки. Ехать чуть меньше суток.
- Лена! Лена, ты что, ты куда? Вот же ваше купе! - кричит истерическим криком пожилой дяденька. Лена, её восьмилетняя дочка и дедушка вваливаются в купе с сумками и подозрительно смотрят на меня и сёстра.
- Наши полки - нижние! - чеканит Лена, которую мне и за два дня не обойти, жопа у Лены как крейсер "Аврора".
- Да, ваши полки - нижние, но вот прямо сейчас наверх я не полезу, - говорю я.
- Это моя дочка. Её зовут Катя, - знакомит нас Лена. Могла бы и не говорить - восьмилетняя Катя похожа и на маму, и на крейсер "Аврору" одновременно. "Бедняжка, - думаю я, - Обмен веществ нарушен, вероятно. Ужасно, когда у маленькой девочки ожирение. Или, может, сердце больное. Да, жалко девочку...".
Нет, дорогие мои, нет. Не обмен веществ и не ожирение вовсе, всё оказалось намного проще: Катю кормили, как свиноматку. Едва мы отъехали от Москвы, Катя села жрать. Именно жрать. Не моргнув глазом, Катя умяла половину нашей курицы, которую мы, разумеется, ей предложили. Следом в Катин желудок отправились три бутерброда с колбасой, "Доширак" в пластиковой миске, который, как я думала, детям давать не стоит, потом туда же, в Катю, влезли два пряника, шоколадка "Алёнка" (хорошо, что без обёртки), яблоко и три стакана чая. Гаргантюа, Пантагрюэль, я и сёстр в немом восторге курили в углу. У меня муж так не ест, хотя он молодой и здоровый мужчина. Дедушка Кати, ехавший в соседнем купе и приходивший лопать в наше, вяло шептал, мол, Лена, нельзя так кормить девочку. "Папа, да она съела всего ничего", - отвечала свиноподобная Лена. Из чего мы с сёстром сделали вывод, что Катя способна и не на такое количество пищи.
В Туле мама Лена купила Кате огромный тульский пряник. Я с восторгом натуралиста наблюдала, как пряник исчез в Кате за полминуты. Потом в ход пошли помидоры, два литра "Айс ти", бутерброд с маслом и сыром, конфеты, кефир и снова бутерброд. Мой сёстр забрался наверх и оттуда смотрел на буйство плоти девочки Кати с выражением глубочайшего ужаса на лице. Однако, всё когда-нибудь кончается. Кончился и день под номером шесть, месяц июль, год 2008. Нам сообщили, что в Белгороде нас будет проверять российская таможня, в четыре утра, а в пять с копейками нас станет досматривать таможня украинская.
- Надо поспать хоть чуточку, - сказала я сёстру и мы залегли на свои верхние полки. Не ожидая беды. Ну-ну. Ровно через минуту после того, как я почувствовала, что Морфей уже вплотную подобрался ко мне и собирается обниматься, девочка Катя принялась храпеть. Отнюдь не как нежный цветочек. Я, честно говоря, ни разу не слышала, как храпит рота солдат, но зато свято убеждена, что вся рота как один человек позавидовала бы Катиному храпу. Эта дивная деточка храпела во всех позах. Даже мордой в подушку. Под эти звуки спать смог бы только покойник, потому и я, и сёстр включили ночники и стали читать. Наконец дивное дитя проснулось часа этак в три ночи и потребовало еды. Мы мгновенно выключили ночники и стали стараться быстро уснуть. Ну-ну.
- Мама! - громко сообщила Катя, - Смотри, какая луна!
Через три секунды не менее громко Катя откомментировала тьму, звёзды, коровку, а после с интервалом в минуту стала тупо повторять "Мама! И это тоже красиво!". "И это!". "И вот это!". В момент, когда я созрела для убийства, пришла таможня. После таможни я не то уснула, не то вырубилась, а скорее всего впала в болезненное забытьё. Из него, из забытья, меня вырвал Катин храп. Украинской таможне я радовалась, как родной, но зря. Катя не проснулась ни на свет, ни на вопросы таможни к Катиной маме, Катя храпела, как мастОдонт.
Утром помятые я и сёстр поклялись друг другу в тамбуре, что в следующий раз только самолёт или СВ, никаких других вариантов мы даже не станем рассматривать. За завтраком, состоящим из пары килограммов корма для Кати, мама Лена интимно поделилась со мной, что сначала они с папой решили, что мы - черножопые какие-то, и только спустя пару часов поняли, что мы "нормальные, русские". На моё сообщение, что урод - это не национальность, а состояние души, мама Лена не нашлась с ответом, её свиноподобные глаза выдали "эррор" и мама Лена зависла до Мариуполя. Перед Мариуполем папа мамы Лены ввёл её в эксплуатацию визгом "Лена! Срочно тащи сумки к выходу!". Девочка Катя схватила в руки пакетик с конфетами, напялила сандали без отрыва от поедания конфет, сказала нам "Дошфиданья", облила подбородок слюною и вывалилась в коридор.
Через два часа я и сёстр были в Симферополе. В новостях не сказали, что море под Мариуполем вышло из берегов. Думаю, это означает, что свиноматка Лена со своей дочкой Катей до моря не добрались и умерли от заворота кишок ещё в такси.
Ярчайшее начало поездки. Девочку Катю мне уже не забыть. Кстати, мама Лена, ясен пень, не замужем. Я пыталась представить, кто заделал маме Лене клон мамы Лены в виде Кати, но моё воображение уныло и сермяжно, как выяснилось. Не смогло оно синтезировать образ особи мужского пола, способной овладеть в порыве страсти Катиной мамой. Не смогло. Двойка моему воображению, увы.
- Лена! Лена, ты что, ты куда? Вот же ваше купе! - кричит истерическим криком пожилой дяденька. Лена, её восьмилетняя дочка и дедушка вваливаются в купе с сумками и подозрительно смотрят на меня и сёстра.
- Наши полки - нижние! - чеканит Лена, которую мне и за два дня не обойти, жопа у Лены как крейсер "Аврора".
- Да, ваши полки - нижние, но вот прямо сейчас наверх я не полезу, - говорю я.
- Это моя дочка. Её зовут Катя, - знакомит нас Лена. Могла бы и не говорить - восьмилетняя Катя похожа и на маму, и на крейсер "Аврору" одновременно. "Бедняжка, - думаю я, - Обмен веществ нарушен, вероятно. Ужасно, когда у маленькой девочки ожирение. Или, может, сердце больное. Да, жалко девочку...".
Нет, дорогие мои, нет. Не обмен веществ и не ожирение вовсе, всё оказалось намного проще: Катю кормили, как свиноматку. Едва мы отъехали от Москвы, Катя села жрать. Именно жрать. Не моргнув глазом, Катя умяла половину нашей курицы, которую мы, разумеется, ей предложили. Следом в Катин желудок отправились три бутерброда с колбасой, "Доширак" в пластиковой миске, который, как я думала, детям давать не стоит, потом туда же, в Катю, влезли два пряника, шоколадка "Алёнка" (хорошо, что без обёртки), яблоко и три стакана чая. Гаргантюа, Пантагрюэль, я и сёстр в немом восторге курили в углу. У меня муж так не ест, хотя он молодой и здоровый мужчина. Дедушка Кати, ехавший в соседнем купе и приходивший лопать в наше, вяло шептал, мол, Лена, нельзя так кормить девочку. "Папа, да она съела всего ничего", - отвечала свиноподобная Лена. Из чего мы с сёстром сделали вывод, что Катя способна и не на такое количество пищи.
В Туле мама Лена купила Кате огромный тульский пряник. Я с восторгом натуралиста наблюдала, как пряник исчез в Кате за полминуты. Потом в ход пошли помидоры, два литра "Айс ти", бутерброд с маслом и сыром, конфеты, кефир и снова бутерброд. Мой сёстр забрался наверх и оттуда смотрел на буйство плоти девочки Кати с выражением глубочайшего ужаса на лице. Однако, всё когда-нибудь кончается. Кончился и день под номером шесть, месяц июль, год 2008. Нам сообщили, что в Белгороде нас будет проверять российская таможня, в четыре утра, а в пять с копейками нас станет досматривать таможня украинская.
- Надо поспать хоть чуточку, - сказала я сёстру и мы залегли на свои верхние полки. Не ожидая беды. Ну-ну. Ровно через минуту после того, как я почувствовала, что Морфей уже вплотную подобрался ко мне и собирается обниматься, девочка Катя принялась храпеть. Отнюдь не как нежный цветочек. Я, честно говоря, ни разу не слышала, как храпит рота солдат, но зато свято убеждена, что вся рота как один человек позавидовала бы Катиному храпу. Эта дивная деточка храпела во всех позах. Даже мордой в подушку. Под эти звуки спать смог бы только покойник, потому и я, и сёстр включили ночники и стали читать. Наконец дивное дитя проснулось часа этак в три ночи и потребовало еды. Мы мгновенно выключили ночники и стали стараться быстро уснуть. Ну-ну.
- Мама! - громко сообщила Катя, - Смотри, какая луна!
Через три секунды не менее громко Катя откомментировала тьму, звёзды, коровку, а после с интервалом в минуту стала тупо повторять "Мама! И это тоже красиво!". "И это!". "И вот это!". В момент, когда я созрела для убийства, пришла таможня. После таможни я не то уснула, не то вырубилась, а скорее всего впала в болезненное забытьё. Из него, из забытья, меня вырвал Катин храп. Украинской таможне я радовалась, как родной, но зря. Катя не проснулась ни на свет, ни на вопросы таможни к Катиной маме, Катя храпела, как мастОдонт.
Утром помятые я и сёстр поклялись друг другу в тамбуре, что в следующий раз только самолёт или СВ, никаких других вариантов мы даже не станем рассматривать. За завтраком, состоящим из пары килограммов корма для Кати, мама Лена интимно поделилась со мной, что сначала они с папой решили, что мы - черножопые какие-то, и только спустя пару часов поняли, что мы "нормальные, русские". На моё сообщение, что урод - это не национальность, а состояние души, мама Лена не нашлась с ответом, её свиноподобные глаза выдали "эррор" и мама Лена зависла до Мариуполя. Перед Мариуполем папа мамы Лены ввёл её в эксплуатацию визгом "Лена! Срочно тащи сумки к выходу!". Девочка Катя схватила в руки пакетик с конфетами, напялила сандали без отрыва от поедания конфет, сказала нам "Дошфиданья", облила подбородок слюною и вывалилась в коридор.
Через два часа я и сёстр были в Симферополе. В новостях не сказали, что море под Мариуполем вышло из берегов. Думаю, это означает, что свиноматка Лена со своей дочкой Катей до моря не добрались и умерли от заворота кишок ещё в такси.
Ярчайшее начало поездки. Девочку Катю мне уже не забыть. Кстати, мама Лена, ясен пень, не замужем. Я пыталась представить, кто заделал маме Лене клон мамы Лены в виде Кати, но моё воображение уныло и сермяжно, как выяснилось. Не смогло оно синтезировать образ особи мужского пола, способной овладеть в порыве страсти Катиной мамой. Не смогло. Двойка моему воображению, увы.
